ВГОК в старые времена славился своими умельцами, способными адаптировать любую конструкторскую разработку к нуждам реального производства. Один из них – бывший главный механик комбината Николай Петрунин.

Карьера его начиналась в ВОЦе. Правда, ВОЦ в ту пору назывался ВАЦем, а сам Петрунин был далек от механической части – работал машинистом сепарации. И не только машинистом: был и дробильщиком, и технологом, перебрал практически все цеховые профессии. И на каждом месте задавал себе один и тот же вопрос: что ж мы вечно маемся со всякими техническими болячками? А было их куда как немало.

– То течки на дробилках не под тем углом, то магнитные системы сепараторов постоянно надо продувать… – качает головой Николай Егорович. – То барабаны с завода придут, а у них футеровка отлетела – как футеровать, чем? Больно было смотреть на технологов.

Вот так и возник первый стимул заняться рационализацией.

Был и еще один: в 60-е годы прошлого века молодые ИТР комбината попадали в самую что ни на есть творческую среду. На ВГОКе работали инженеры высокой квалификации – Григорий Ничик, Евгений Романов, Леонард Якимец. Если говорить о Высокогорском аглоцехе, то был здесь свой самородок – конструктор Георгий Лохичев. На его счету было больше 30 зарегистрированных изобретений, не говоря о рацпредложениях. Лохичев способен был выдумать все – от лодки с педальным приводом до трехколесного мини-трактора, который вывозил мусор с территории цеха. Маститые ветераны принимали новичков благожелательно.

– Общение с ними морально подстегивало, – признается Петрунин. – Поговоришь – и начинаешь думать самостоятельно.

А кроме того, существовала конкуренция между высокогорскими и лебяжинскими рационализаторами – это, согласитесь, тоже стимул.

Ну, и самое-то главное – душа того просила.

– Набегаешься за смену, домой придешь – не сидится: надо что-то писать, рисовать, – улыбается Николай Егорович.

Потому он и переквалифицировался из обогатителей в механики – поступил на специальность «Механическое оборудование заводов черной металлургии».

Одним из первых рацпредложений Петрунина стали два небольших домкрата, что значительно облегчали ремонт дробилки на ДСФ-3.

– Стояла там щековая дробилка 1 200х1 500 производства УЗТМ, – вспоминает Николай Егорович. – Была на ней предохранительная прокладка. И как ее пробьет, как заклинит!.. Надо ее приподнять. Настраивают тросы, тянут через пол на гак… Предохранительную прокладку меняли по семь-восемь часов. Мне это надоело. Ну, придумал домкратики по 80 миллиметров. А поднимались они до 140 миллиметров. Как прокладку пробьет, вставляем их с двух сторон и качаем. С тех пор прокладку два дежурных слесаря меняли за сорок минут – вместо восьми-то часов.

Этим, конечно, дело не ограничивалось. Например, в 1982 году Петрунин предложил три разработки с общим экономическим эффектом в 869 рублей. А год спустя подал 11 предложений, которые позволили сэкономить больше 3 000 рублей. Вполне приличные, по советским меркам, деньги.

Да не только в деньгах дело. Пробки зумпфовых насосов в ВАЦе обычно перекрывали женщины. И, понятно, жаловались на тяжелую работу. Петрунин, в ту пору старший мастер по ремонту оборудования, придумал приспособить к делу бывший в употреблении редуктор – работать стало проще.

На счету Николая Егоровича – добрая сотня рацпредложений. Любил он удивить коллег то небывалой резиновой футеровкой, то оригинальной технологией склеивания конвейерной ленты. Или невиданным способом реставрации конуса дробилки. Или изменением конструкции привода виброгрохота.

Есть в активе Петрунина и одно изобретение, сделанное в 1989-м в соавторстве с Раифом Хакимовым, Анатолием Жильцовым, Батырханом Кинжитаевым, Александром Лазутиным и Юрием Кутемовым – магнитный сепаратор с чередующейся полярностью. Официальные документы повествуют об этом сухо и многословно: «Изобретение явилось результатом изысканий возможностей повышения эффективности технологии мокрого обогащения железных руд с целью получения концентрата высокого качества без установки дополнительных сепараторов…» Николай Егорович говорит об этой разработке проще, подкрепляя слова жестами:

– Придумали мы наварить на барабан сверху полосочки. А там же система магнитная: плюс-минус. Когда идет мокрый концентрат и попадает на полоску, она переворачивается. Смысл в том, чтобы размагнитить материал. До-олго вариант искали: то восемь полосок, то шесть, а остановились на четырех.

Затраты на внедрение ВАЦу практически ничего не стоили, зато качество концентрата возрастало на 0,7-1,5 процента. Коллеги из профильного НИИ даже обиделись: тоже работали над этой темой, да самую малость не успели…

Петрунин был одним из тысяч советских рационализаторов. Если верить статистике, именно они обеспечивали до 35 процентов общего роста производительности труда, экономили около 50 процентов материальных ресурсов и примерно 80 процентов топливно-энергетических. После распада СССР количество изобретений и рацпредложений моментально сократилось в четыре раза. Впрочем, это не про Николая Егоровича – он и тогда не позволял инженерной мысли лениться. В 1998-1999 годах эффект от внедрения его инноваций в производство превысил 530 тысяч рублей – кстати, уже деноминированных.

При всем при том Петрунин никогда не замыкался в самом себе – старался заинтересовать техническим творчеством подчиненных.

– Есть под дробилкой небольшой скребковый конвейер, чтобы просыпь убирать, – рассказывает он. – Цепь порвется – как ее стягивать? А был у нас слесарь Николай Амосов. Нарисовал он две шпильки и стяжку с двумя гайками. Я ему говорю: ты сначала сделай опытный образец. Я оформлю рацпредложение, автором будешь ты – вот и будет у тебя к выходному лишняя десятка в заначке… Так и приучил.

От рационализации Петрунин отошел лишь на должности главного механика:

– Я так понимал, что рационализация – не работа для главного специалиста. Мое дело – организовать, так меня учили.

Александр Кузьменков.

Фото автора.