Многие высокогорцы, кто по мобилизации, а кто – добровольцем по контракту, отправились в зону СВО. Естественно, коллеги и администрация предприятия переживают за своих ребят. Но называть их имена на страницах печатного СМИ мы пока не имеем права. Придет время, и расскажем о каждом работнике ВГОКа, отправившемся на фронт. А сейчас секретность – прежде всего.

Впрочем, так было всегда. Даже родственники отбывавших в зону боевых действий не представляли, где и как служат их защитники. Участник Первой чеченской кампании Ринат Садыков тоже не сообщил близким об опасной командировке.

– Служить я хотел всегда, – рассказывает Ринат. – Отличным примером для меня был старший брат, который тоже стремился попасть в армию и служил в Североморске. Глядя на него, я не мог даже представить, что можно «откосить» от службы. Кроме того, я с восьмого класса знал, что попаду в школу ВДВ – именно так было написано в моем приписном военном листе. Видимо, по физическим данным я подходил и старался не подкачать. Еще когда учился в геологоразведочном техникуме, записался в школу каратэ киокушинкай, на следующий год занялся пауэрлифтингом – железо качал. Старался разносторонне «физику» развивать. Многое, особенно в плане выносливости, дала полевая геологоразведочная практика. На практику я попал в Норильск, а после окончания техникума успел полгода до призыва поработать на Таймыре. На место нас забрасывали на вертолете, и мы обрабатывали ручей на протяжении 30 километров – собирали пробы. Жили сутками в полевом лагере, километраж проходили очень внушительный, с тяжелыми рюкзаками. На службе я понял, что неплохо подготовлен к марш-броскам благодаря этому опыту. Но никакая подготовка не поможет, если не умеешь бегать. Все говорят, что это в армии главное: если умеешь бегать, с остальным справишься.

Ринат Садыков знает, о чем говорит: в части, которая находилась в Забайкалье, именно так проходил отбор среди новобранцев:

– Рота 70 человек, и всю неделю бегаем. У кого результаты хуже остальных, их в соседнюю часть отправляли, а к нам прибывали следующие новобранцы, и отбор продолжался. Отсев шел каждую неделю в течение месяца, пока не остались лучшие. Мы и принимали присягу в составе 24-й отдельной бригады специального назначения ГРУ.

О том, что такое ГРУ, стоит сказать отдельно.

– Официально мы числились в войсках ВДВ, и форму ВДВ носили, и на парады в ней ходили, но на самом деле наша часть относилась к ГРУ – главному разведывательному управлению, – поясняет Ринат. – Причем разведка не фронтовая, а тыловая. То есть нас должны были готовить для единственного, по сути, задания – забросить на территорию врага и там оставить. Билет в один конец. И командиры нам сразу об этом говорили: «Мы отлично вас тренируем, но помните, что вы – «одноразовые» войска». А готовили нас действительно прекрасно. Мы, например, стреляли из всех марок пистолетов, какие только есть, марш-броски на 30 километров – зимой и летом, гранатометом, пулеметом и другими видами оружия владел каждый боец. Естественно, мы воспринимали свою службу как некую миссию, все как один были готовы за Родину жизнь отдать, поэтому сейчас, когда об участии в военной операции говорят как о работе, мне немного странно это слышать.

Ринату и его сослуживцам выпала возможность выполнить свою миссию. На втором году службы под занавес 1994 года в Чечне начались военные действия. На построении ребятам объявили, что желающие могут остаться в части, но таковых не нашлось, и уже 18 января вся боевая часть в составе порядка 300 человек прибыла в Ханкалу.

– Увидев разбомбленный аэродром и наши подбитые вертолеты, мы быстро поняли, что находимся на войне, хотя участие в боевых действиях в нашу задачу не входило. Мы должны были собирать разведданные, поэтому шли всегда за пехотой, находясь под ее укрытием. Если в первый месяц командировки мы ходили в полной выкладке – в бронежилетах и с оружием, причем и голову-то старались не поднимать, то на втором месяце потеряли бдительность. Теплый февральский день, а в феврале в Чечне уже жара, и обозлившиеся на наш отряд чеченцы застали нас врасплох. Завязался ближний бой, к которому мы были не готовы. Спасла нас пехота. Больше мы не расслаблялись.

Ждать засады от врага – нормально, а вот когда собственное руководство готово подставить своих бойцов, у этого нет никакого оправдания. Сейчас уже известно, что во время чеченской войны было много некрасивых историй, и далеко не всегда командование проявляло себя лучшим образом. Одна из таких историй произошла и с частью Садыкова.

– Только благодаря нашему генерал-майору Кузнецову, который прошел все военные точки, мы остались живы, – вспоминает Ринат. – Обычно нас отправляли на задание по одной группе в день, а тут командование дало приказ отправляться всему отряду, причем в один район. Кузнецов, видимо, нутром почувствовал, что что-то не так. Он выяснил у артиллеристов, которые дислоцировались неподалеку, какой район они будут сегодня обстреливать. Ему назвали квадрат, в который мы и должны были отправиться. Построил нас вечером и показывает вдаль, где взрывы местность сотрясают, и говорит: «Это вы сейчас там умираете». Случаев предательства на этой войне было достаточно.

Из Чечни Ринат Садыков вернулся с орденом «За заслуги перед Отечеством II степени». С тех пор прошло почти 30 лет, но воспоминания по-прежнему живы.

– Они как яркие вспышки. Помнится все: живые и мертвые, горы, убитые товарищи, а еще гуманитарная помощь из Иркутска на 23 февраля… Нам тогда привезли посылки с огромным количеством шоколада и всяких вкусняшек. Их яркие обертки среди нашей грязи и пыли смотрелись просто сказочно, и мы неделю один шоколад ели, даже в столовую не ходили. Я помню, как там хочется сладкого, поэтому участвую во всех сборах гуманитарной помощи для СВО. Ну и, несмотря на то что уже вышел из возраста пребывания в запасе, рюкзак на всякий случай собрал. Кто знает?

Юлия Григорьева.

Фото автора.