В наше время информационных войн немногим мужчинам выпадает возможность участвовать в реальных боевых действиях. Оценивать такую возможность как удачу или, напротив, невезение – очень сложно.
– Это отдельная часть жизни, совершенно не похожая на мирную жизнь на гражданке, – уверен горный мастер подземного участка ВШТ № 5 шахты «Южная» Константин Эрмиш.
Ему довелось участвовать в боевых действиях во время второй чеченской кампании в составе воздушно-десантных войск. Впрочем, эта командировка случилась на втором году службы – в 2001-м. А еще до службы в армии студент училища Эрмиш досрочно защитил диплом, чтобы успеть в летний призыв.
– Не то чтобы я жаждал скорее попасть в ряды Вооруженных сил, просто мы с ребятами рассудили, что летом начинать службу предпочтительнее, – объясняет Константин. – До первых холодов освоишься, и зимой тяготы службы перенесешь легче. В ВДВ я тоже не просился – так распределили в Егоршино, и мы сразу поехали в часть, которая располагалась в Наро-Фоминске. Затем был курс молодого бойца под Тулой в Тесницком учебном центре. А после присяги нас расформировали по подразделениям. Поначалу было очень тяжело, и по-другому, наверное, быть не могло. Все-таки ВДВ – элитные войска: прыжки с парашютом, учения. Но в армии, как и везде, все зависит от конкретных людей. Наш комбат был суровый, но справедливый – за успехи поощрял. Я на зенитной батарее служил и после того, как на «отлично» отстрелялся на стрельбах, получил от комбата отпуск домой. Это было уже через полгода службы, хотя некоторые и по истечении полутора лет отпуск не получали.
В командировку на территорию Чечни Константин Эрмиш вызвался добровольно. Как, впрочем, и почти весь его полк.
– Когда я вернулся из отпуска, в казарме никого не было – ребята уехали на сборы. Ко мне подошел капитан и предложил командировку в Чечню, дал три дня на раздумья. И я действительно принял решение не сразу, думал три дня, посмотрел списки ребят, давших согласие, и поехал в итоге на подготовку. Посчитал, что должен. Если пацаны едут, то и я не буду отсиживаться. Не знал только, как сообщить об этом своим домашним. Написал им письмо, только когда нас уже отправили в командировку. Родители, конечно, были в шоке.
Младший в семье, Константин полез в самое пекло. И по его словам, никакого давления в принятии такого решения командование не оказывало. После первой кампании, когда многих призывников отправляли в Чечню недостаточно обученными и по большей части без какого-либо согласия, командиры приняли во внимание, что лучше все-таки давать боевое оружие в руки добровольцев.
– Сначала мы прилетели в Моздок, затем нас перебросили в Ханкалу, а оттуда вертолетами переправляли в горы – в Веденский район. Красивое место: долина среди гор, различные ущелья. В этой долине вокруг нашей стоянки располагалось несколько деревень. Группировка была большая, состоявшая из различных родов войск, вплоть до спецназа и МВД. К этому времени боевые действия перешли в стадию партизанской войны. Нападения и обстрелы колонн продолжались, а с нашей стороны все больше проводилось разведывательно-поисковых действий. Ребята из парашютно-десантных рот выискивали боевиков в горах. Мы в составе колонны ездили по деревням, оцепляли их и выявляли прячущихся террористов. Иногда на осмотр одной деревни уходило несколько дней.
Официально вторая чеченская война называется контртеррористической операцией, каковой она, по словам Константина Эрмиша, непосредственного участника тех событий, и являлась.
– Мы ездили в основном в сопровождении колонн. У нас было два расчета: одна зенитная установка на БТР впереди колонны, а вторая – в арьергарде. Сначала я был наводчиком зенитного орудия, потом повысили до командира зенитного расчета. На каждый выезд мы собирались, прекрасно сознавая, что случиться в дороге может что угодно. Обстрелы случались постоянно. Зенитка – громоздкое на первый взгляд орудие – всегда находилась в боевом положении, и на то, чтобы открыть из нее огонь, уходили считанные секунды. Скорострельность тоже высокая – сто патронов за три-четыре секунды. Другая постоянная опасность, с которой мы сталкивались, – фугасы. Перед каждым выездом колонны на дороге в оцеплении работали саперы, проверяя метр за метром. И бывало, на протяжении всего лишь 100 метров находили несколько фугасов. А фугасы были немаленькие. Постоянная опасность всегда держала нас в напряжении. Бывало и страшно, и грустно, и весело. Ребята со мной служили хорошие, и мы старались жить дружно. А главное, мы жили сегодняшним днем – прожили его невредимыми, и хорошо.
Армейский фотоальбом Константина Эрмиша лишен вычурных выкрутасов – просто фотографии, снятые, видимо, «мыльницей». Качество снимков – не самое высокое, зато атмосферу они передают прекрасно. Веселые молодые ребята. Вот они чистят БТР, вот дурачатся в бане, вот как муравьи облепили свою зенитку, а вот – уже серьезные, собрались на выезд. И почти на всех снимках у каждого, как приклеенное к рукам, оружие. А вот еще один интересный снимок – в окружении военных на фоне гор стоит молодой тогда президент Владимир Путин.
– Он прилетал в нашу группировку войск, – рассказывает Константин. – Мы поприветствовали верховного главнокомандующего как положено – выстроился весь полк. А дальше Путин общался, конечно, с командирами.
В апреле 2001 года Владимир Путин прилетал в Чечню на открытие памятника геройски погибшей шестой роте десантников Псковской воздушно-десантной дивизии. Константин Эрмиш рассказывает о тех событиях:
– Неподалеку от нашей группировки и находилась эта высота, где в сражении с почти двумя тысячами боевиков практически полностью погибла шестая рота, два человека остались в живых. Этот бой был в 2000 году – незадолго до нашей командировки. Но в нашем случае все обошлось, мы вернулись домой, несмотря на то, что изначально командировка была запланирована на три месяца, а растянулась на все восемь.
Общеизвестно, что самое сложное для участников боевых действий – адаптация к мирной жизни. И Константин этих проблем не избежал, слишком уж контрастировала его служба в Чечне с гражданкой. Пройдя реабилитацию в госпитале ветеранов, он перевернул эту страницу своей жизни: в 2005-м устроился работать на шахту «Южная», в 2007-м женился. Сыну – 13 лет, дочке – 10. А 20 февраля горный мастер отметит свой 40-летний юбилей.
– Я отдал свой долг Родине и не жалею, что воспользовался такой возможностью. Хотя не думаю, что на службу необходимо призывать всех подряд. Кто-то за это время гораздо больше пользы может принести на гражданке, а кому-то и армия ничего не даст, не всех она меняет. Меня изменила, научила самодисциплине и организованности, благодаря чему я и в армии был командиром отделения, и в шахте, можно сказать, на смене командир. И как и в армии, стараюсь, чтобы ребята на участке жили дружно. Все-таки работа в шахте – это тоже экстремальные условия, поэтому надо беречь друг друга.
Юлия Григорьева.
Фото автора и из архива Константина Эрмиша.
Comments by ВГ