В этом году исполняется 50 лет канатно-испытательной станции, и все эти годы на ней бессменно трудится Нинель Анатольевна Кашкина.

Родители Нинели работали на ­ВГОКе, и если мама занимала незаметную должность бухгалтера в домоуправлении, то имя папы было широко известно – талантливый тренер по греко-римской борьбе Анатолий Александрович Тарасов организовал в спортивном клубе «Высокогорец» секцию, из которой вышло немало мастеров спорта. До сих пор в городе проходит турнир по классической борьбе имени Анатолия Тарасова.

Но Нинель о ВГОКе даже не задумывалась, она окончила курсы журналистики при «Тагильском рабочем», писала статьи в газету. И когда пришла пора поступать в вуз, не раздумывая, отправилась в Саранск, где на филологическом факультете имелась кафедра журналистики.

– Но английский язык я завалила, и тут же – без вещей, с одними документами – отправилась на вокзал и рванула домой, чтобы успеть сдать экзамены на филфаке пединститута, – вспоминает Нинель Анатольевна.

В Нижнетагильский пединститут Нинель поступила и даже проучилась там до первой практики, пока не попала в школу. Вот тут-то, столкнувшись со средним образованием лицом к лицу, студентка поняла, что выбрала не ту профессию. Школа вызывала не энтузиазм, а ужас и желание сбежать оттуда. Так Нинель и сделала, бросив учебу в пединституте и поступив в горный техникум.

– Я получила специальность механика, о чем совершенно не жалею. И еще во время учебы мне предложили работу в ВГСЧ на канатно-испытательной станции, которая тогда только организовывалась.

Было это в 1971 году. Военизированная горноспасательная часть была тогда крупной серьезной структурой сродни нынешнему МЧС, сеть его штабов опутывала весь союз. Работа в этой структуре считалась очень престижной.

– Сверху пришло указание, что станция должна быть независимой, организованной не при руднике, а в ВГСЧ. Нас – сотрудников канатно-испытательной станции – приняли на работу, когда еще никакого оборудования не было. Мы изучали теорию, готовились к экзаменам и смутно представляли, чем нам придется заниматься. В 1972 году поступило первое оборудование – две универсальные разрывные машины (на 500 килограммов и 5 тонн). Их установили в здании электроцеха, часть которого тогда арендовала ВГСЧ. Позже к основному зданию ВГСЧ пристроили крыло, закупили нам еще две машины, и мы переехали к остальному коллективу. Станция обслуживала предприятия Свердловской области. Действующих шахт тогда было много, объем работы – большой: испытывали по 200 канатов в год плюс спасательные веревки и пояса. А на кислородном стенде, который собственными силами разработали и построили механики ВГСЧ, проверяли еще и манометры для кислородных баллонов, их нам привозили чемоданами.

С 1997 года началась ликвидация областных штабов ВГСЧ, при этом все большую силу набирала новая спасательная структура – МЧС. Нижнетагильские горноспасатели вошли в итоге в состав ВГОКа: один взвод остался в Нижнем Тагиле, и один – в Кушве. Руководил этим подразделением в то время нынешний главный инженер комбината Николай Рябов.

– Благодаря Николаю Ивановичу канатно-испытательная станция получила электронную универсальную разрывную машину, – показывает мне любимое оборудование Нинель Кашкина. – Если при работе на старых механических машинах, которых у нас три единицы, показатели надо высчитывать, то электронная считает все самостоятельно и выводит показатели на экран компьютера. Очень дорогая машина японского производства – больше миллиона стоила. И если бы ни Николай Иванович, нам бы ее никогда не видать.

В 2018 году горноспасательная часть ВГОКа была реорганизована, а чуть позже и ликвидирована. Большая часть коллектива вошла в состав МЧС, газоаналитическая лаборатория была упразднена, а вот канатно-испытательную станцию, которая оказалась абсолютно не нужна спасателям, ВГОКу удалось сохранить. Станция была передана в состав ЦЛК – в лабораторию физических методов контроля. Решение – очень логичное, потому что и лаборатория, и станция занимаются испытанием и контролем шахтных канатов.

– Новые канаты проходят испытания раз в год, повторно усталость металла каждого каната проверяется раз в полугодие. Далее мы выдаем свидетельство о том, годен ли канат для работы, и какую нагрузку он может выдерживать. Оборудование, с помощью которого мы испытываем канаты, также проходит ежегодную поверку, – объясняет Нинель Анатольевна.

Канатно-испытательная станция – это группа разрушающего метода контроля (канаты проверяются на разрыв каждой проволочки). Кроме нее, в лаборатории есть и группа неразрушающего метода контроля, измеряющая состояние канатов с помощью прибора «Интрос».

– Таким образом, мы дублируем работу друг друга, – поясняет начальник лаборатории Денис Шахмин. – На нас лежит серьезный груз ответственности. Подъемные установки спускают людей в шахты, а мы ставим свои подписи в заключениях по контролю канатов, подтверждая тем самым, что шахтеры доберутся до горизонтов и поднимутся на поверхность без проблем. Поэтому перепроверить друг друга – не лишнее. Хотя Нинель Анатольевна – такой великолепный специалист с огромным опытом работы, что сама может любое оборудование заменить. Она, например, на ощупь может определить диаметр проволоки и заранее сказать, каким будет показание при ее разрыве.

Коллектив станции невелик: заведующая Нинель Кашкина и техник первой категории Людмила Корякина. Но эти два человека не только экономят средства ВГОКа на испытаниях канатов, но и зарабатывают, потому что с подобными просьбами на нашу канатную станцию обращаются и другие предприятия.

– У нас есть сертификат, позволяющий оказывать услуги сторонним организациям, – комментирует Денис Шахмин. – Постоянно обращаются Богословское рудоуправление, Сарановская шахта, недавно появился новый клиент – «Ураласбест», возможно, в числе клиентов будет и Сафьяновское рудоуправление. Людмила Корякина отлично освоила работу с договорами, поэтому оказание услуг стараемся поставить на широкую ногу. В прошлом году через канатно-испытательную станцию прошло 62 каната. Не 200, конечно, но в то же время не так мало.

Для сведения: испытание одного каната в зависимости от его толщины стоит от 10 до 20 тысяч рублей. А теперь умножьте эту сумму на 62 каната, которые были испытаны в прошлом году. Получается, что канатно-испытательная станция заработала в прошлом году не менее одного миллиона рублей.

– Нет, мне за 50 лет не надоела моя работа, – подумав, отвечает на мой вопрос Нинель Анатольевна. – Когда меня высадили из-за карантина домой по программе 65+, я по работе очень соскучилась. Здесь люди, общение. Механики шахтные постоянно звонят и просят побыстрее канаты проверить. Помню, как-то даже в канун Нового года главный механик ВГОКа Сергей Громов позвонил: «Выйдешь на работу завтра? Срочно надо канат проверить, у нас аварийная ситуация». Привезли канат и стоят над душой четыре механика – скорей-скорей. Всякое бывало.

Журналисткой Нинель Кашкина так и не стала, зато она прекрасно знает, что такое настоящая профессиональная востребованность.

Юлия Григорьева.
Фото автора.