В 80-е годы прошлого столетия демобилизовавшимся из рядов Вооруженных Сил перед устройством на работу предоставляли возможность двухмесячного отдыха. Геннадий Силин выдержал только один месяц, после чего устроился на шахту.
Так с тех пор и работает под землей, не прерывая стажа с 1990 года, на данный момент – машинистом скреперной лебедки на шахте «Естюнинская». Геннадий Михайлович ведет здоровый образ жизни: бегает на лыжах, любит рыбалку, на больничном в последний раз был восемь лет назад, имеет знак «Почетный донор России». Из других отличий – областные грамоты и знак «Шахтерская слава» третьей степени. А теперь – по порядку.
Родился Геннадий Силин в небольшом шахтерском поселке Буланаш Свердловской области. Отец всю жизнь проработал на одной из местных угольных шахт. Никакой другой работы в поселке не было, зато действующих угольных шахт на тот момент оставалось целых три. Естественно, и Геннадий после службы в войсках ПВО в Мурманской области отправился в забой.
– Угольная шахта очень отличается от рудничной, – рассказывает Геннадий Михайлович. – И находиться там страшнее, и работа – сложнее. Опасность заключается в мягкости пород и их высоком давлении. Ставишь, например, крепь, а толстенные бревна прямо на глазах, как карандаши, ломаются. Я работал в ручной лаве: за смену надо лопатой 15 тонн угля накидать и крепь за собой поставить. Поначалу тяжело было, но постепенно втянулся.
Однажды к одному из шахтеров из смены Геннадия приехала в гости сестра из Нижнего Тагила. Молодые люди познакомились, а потом и расписались. Теперь, спустя время, можно сказать, что семья получилась крепкой.
Поначалу молодые жили в Буланаше, но когда началась перестройка, пришлось перебираться в Нижний Тагил. Как ни плохо было тогда на ВГОКе с выплатой зарплаты, шахтерам Буланаша приходилось еще хуже, тем более что запасы угольных шахт к тому времени были практически выработаны.
– Я переводом устроился проходчиком на «Магнетитовую». Помню, как в первый раз спустился в шахту с начальником участка на обход и был поражен отсутствием какого-либо крепления. Начальник говорит: «Так вот же – набрызг». Оказалось, что породы на «Магнетитовой» крепкие, поэтому применяется другая технология крепления. Сама шахта показалась значительно просторнее угольной. Права проходчика у меня уже были, но пришлось переучиваться, потому что и проходческие работы на рудной шахте ведутся несколько иначе. Я попал в хорошую бригаду и работал с удовольствием.
На «Магнетитовой» Силина оценили и спустя восемь лет предложили должность старшего взрывника по производству массовых взрывов.
– В этой должности проработал до 2008 года, пока у меня не обнаружили профзаболевание. Теперь даже в проходчики путь был заказан. Пришлось соглашаться на специальность машиниста скреперной лебедки. Но я к любой специальности отношусь серьезно. Любая профессия открывается и становится любимой, если внимательно относишься к ее тонкостям. Проходчиком мне было интересно работать – постоянно знакомился с различными нюансами технологии бурения. Старшим взрывником – тоже нравилось: я готовил руду для всей шахты, от моей работы очень многое зависело. Сейчас работаю машинистом скреперной лебедки, и опять не в обиде: добыча – основной наш фронт. Сколько скреперист нагрузит и выдаст, столько и шахта, и весь ВГОК заработают.
С «Магнетитовой» на «Естюнинскую» Геннадий Михайлович перевелся в 2015 году, после того как поползли слухи о закрытии шахты.
– Я к тому времени был уже почти пенсионер и не стал дожидаться, когда меня в числе первых сократят – позаботился о рабочем месте заранее. Очень тяжело было уходить: на «Магнетитовой» и коллектив родной, и заработок хороший был. Долго меня уговаривали, не отпускали. Но я все же настоял. Сейчас уже привык к «Естюнинской», коллектив здесь оказался ничуть не хуже, чем на «Магнетитовой».
– Мы, в свою очередь, тоже рады, что приобрели такого надежного профессионала, – заявляет начальник подземного добычного участка № 1 Евгений Брыляков. – Ответственный работник и отличный наставник – обучает нашу молодежь.
К Геннадию Силину можно смело применить популярное в последние годы понятие «человек труда». Правда, каждый вкладывает в это словосочетание свой смысл.
– Для меня человек труда – прежде всего тот, кто заинтересован не только в зарплате, но и в работе. Бывает, дадут на обучение молодого парня: он вроде за тобой ходит, смотрит, но ничего не спрашивает – неинтересно ему. Значит, и в шахте, скорее всего, не останется. А есть ребята, которые постоянно вопросы задают, во все нюансы пытаются вникнуть. Взять хоть нашего главного инженера шахты Максима Орлова. Еще на «Магнетитовой» мне как старшему взрывнику дали его как-то в помощники. Парень – только из техникума, но все ему было интересно, обо всех тонкостях расспрашивал. И, пожалуйста, добился своего: стал главным инженером шахты. Вот таких людей, независимо от занимаемой должности, я могу назвать: «человек труда».
Сам Геннадий Михайлович к руководящей работе никогда не стремился:
– Я хорош на своем месте. А как представишь, какой документооборот приходится вести нашему начальству, сколько проблем, не связанных напрямую с производством, решать, начинаешь относиться с пониманием. Я и сыну говорю: какой бы ни был начальник, именно он принимает решения и несет за них ответственность, это надо уважать.
Кстати, сын Геннадия Михайловича тоже работает на «Естюнинской», в одной смене с отцом. Шахтерская династия Силиных продолжается в третьем поколении.
Юлия Григорьева.
Фото автора.
Comments by ВГ